Рогоносец - Страница 11

Обитатели дома на Грановского даже в страшных снах не могли подумать о размерах хищений, о смутном времени, когда дорвавшиеся до руководящих постов младшие научные сотрудники, фарцовщики, валютчики и бывшие торговцы цветами неожиданно станут миллиардерами. Единственное, в чем не отказывал себе Давлетгаров-старший, – это иностранные сигареты, которые он беспрерывно курил. Иногда до двух пачек в день.

В следующем году вся семья поехала на каникулы в Казань, где их встретила очень повзрослевшая и похорошевшая Дания. Ей было уже двадцать лет. И у нее появился молодой человек, который все время дежурил у их дома. Все закончилось тем, что Дания представила его своим родителям. Молодой человек учился вместе с Данией в медицинском институте и был сыном известного казанского хирурга – главного врача больницы. Родители одобрили этот выбор старшей дочери, разрешив им встречаться.

Нафису исполнилось уже одиннадцать лет, и он чувствовал какие-то непонятные позывы, словно толчки изнутри. Его начали интересовать отношения Дании с ее парнем и появившиеся ухажеры Валиды, которые иногда приходили к ним домой. К этому времени он уже знал, откуда и каким образом рождаются дети. Хотя, узнав об этом в первый раз от Роберта, он просто не поверил. И, прибежав домой, с ужасом рассказал все своей матери. Ему казалось, что он просто обязан с кем-то поделиться. Она хмурилась, качала головой, понимая, что сын становится взрослым. В конце восемьдесят второго умер Леонид Брежнев. Казалось, что рухнула целая эпоха. Дети еще этого не понимали, но взрослые действительно переживали. Они помнили Сталина, который был объявлен тираном при Хрущеве. Самого Хрущева объявят волюнтаристом при Брежневе. К чести Андропова, он не стал клеймить своего умершего предшественника, попытавшись провести хотя бы минимальные реформы. Но судьбой ему был отпущен только очень небольшой срок, за который он ничего не успел сделать. Когда умер Андропов, взрослые тоже переживали. Когда умер Черненко, просто опускали взгляд… Всем надоела эта «пятилетка» похорон.

С приходом Андропова все стало гораздо строже. Говорили, что начались проверки даже в кинотеатрах и парикмахерских, где выясняли, почему клиенты находятся в рабочее время в этих заведениях. В восемьдесят четвертом Нафису было уже тринадцать лет, когда Дания, оканчивающая медицинский, позвонила из Казани и сообщила, что молодой человек, с которым она встречалась, сделал ей предложение. Мать сразу вылетела в Казань, чтобы быть рядом с дочерью. Эту новость обсуждали в семье. Отец и Валида говорили вполголоса, чтобы не разбудить Нафиса. Он не спал и все слышал. Мальчик всю ночь думал о том, что Дания теперь будет жить с мужем. И каким образом они смогут сделать своих детей. Ему было страшно об этом думать. Ведь к этому времени он уже точно знал, откуда берутся дети. Ночью, во сне, были какие-то неясные образы, кошмары, которые мучили мальчика все последнее время. Словно пробуждающаяся неведомая сила непонятным образом давила на его сознание. И однажды произошло то, что рано или поздно происходит с каждым мальчиком. Он даже не совсем понял, как именно это случилось. Но несколько ночей подряд Нафис пачкал простыню и одеяло какой-то липкой жидкостью, выходившей из него, когда он засыпал. Ему было стыдно и неудобно. Больше всего он боялся, что об этом узнает отец или Валида, хотя у него была своя отдельная комната. Непонятные пятна стали появлялись у него на трусах, которые он регулярно менял по утрам. А через несколько дней, лежа в своей постели, когда никого не было дома, он дотронулся до напрягшегося отростка, который неожиданно обрел такую плотность. И тогда произошел непонятный взрыв. Словно его толкнули изнутри. На руках у него оказалась какая-то мутноватая жидкость. И он действительно перепугался. Просто испугался, не понимая, что именно с ним происходит. Было страшно, но приятно. Потом он отправился в ванную и долго стоял под душем. В школе его, конечно, просветили, подробно рассказав о том, что именно с ним случилось.

Им было стыдно признаваться друг другу, но почти каждый из них занимался рукоблудием, собственно, как и все остальные мальчики. Нафис и его одноклассники не могли знать, что через подобные «опыты» проходят практически все подростки. Сдержаться, проявлять выдержку, уберечься от подобного практически невозможно – настолько мощная сила выталкивает из вас эту энергию.

В четырнадцать лет Нафис узнал многое. У Роберта отец работал заместителем министра внешней торговли, и когда родители отсутствовали, сын приглашал товарищей смотреть видеофильмы… Иногда их даже пугала подобная откровенность, когда они видели не только интимные сцены, но и поражающие воображение извращения, о которых они даже не могли подумать.

К этому времени появились первые прыщи на лице, и Нафис начал засматриваться на девочек. Ему вообще всегда легче было с ними, чем с мальчиками, сказывалась его жизнь в окружении женщин – бабушек, матери, двух старших сестер. Но никаких встреч с противоположным полом в тринадцать-четырнадцать лет у него, разумеется, не было. А потом произошла встреча со старшим братом Роберта. Его звали Витольд. Такое непонятное имя, хотя Нафис знал, что их мать была родом из Литвы. И Витольдом мальчика назвали в честь ее дедушки. Витольду было уже двадцать два года, а его младшему брату и Нафису только по четырнадцать.

Роберт в очередной раз пригласил мальчиков к себе домой. В этот раз он решил пригласить и девочек. Совместный просмотр по-своему возбуждал всех участников подобного зрелища. Витольд, столкнувшийся с ними при выходе из квартиры, только рассмеялся и, кивнув всем на прощание, пошел к кабине лифта. Он был художником, уже закончившим к этому времени свое образование.